VoyForums
[ Show ]
Support VoyForums
[ Shrink ]
VoyForums Announcement: Programming and providing support for this service has been a labor of love since 1997. We are one of the few services online who values our users' privacy, and have never sold your information. We have even fought hard to defend your privacy in legal cases; however, we've done it with almost no financial support -- paying out of pocket to continue providing the service. Due to the issues imposed on us by advertisers, we also stopped hosting most ads on the forums many years ago. We hope you appreciate our efforts.

Show your support by donating any amount. (Note: We are still technically a for-profit company, so your contribution is not tax-deductible.) PayPal Acct: Feedback:

Donate to VoyForums (PayPal):

[ Login ] [ Contact Forum Admin ] [ Main index ] [ Post a new message ] [ Search | Check update time | Archives: 1, [2], 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10 ]

[ Next Thread | Previous Thread | Next Message | Previous Message ]

Date Posted: 16:38:02 10/12/01 Fri
Author: Статья Делягина М.Г.
Subject: 11 сентября 2001 года: завершение формирования постсоветского мира - 2
In reply to: Статья Делягина М.Г. 's message, "11 сентября 2001 года: завершение формирования постсоветского мира - 1" on 16:00:19 10/12/01 Fri

Экономическая проблема заключалась в торможении развития мировой и американской экономик в том числе из-за чрезмерных аппетитов американских нефтяных корпораций.

Терракт дал оправдание падению американских рынков, позволив США "сохранить лицо" (одно дело - пасть жертвой вызванного внутренними причинами структурного кризиса, и совершенно другое - жертвой чудовищного по своей жестокости и изощренности преступления).

При этом он заставил руководство США активизировать программы стимулирования экономического роста.

Подрыв же системы социального обеспечения США, "завязанной" на их фондовый рынок, - долгосрочная проблема, для решения которой еще есть время и которая даже в случае игнорирования не проявится сразу. Но даже в самом худшем случае снижение социальной нагрузки на американскую экономику подтолкнет ее развитие, хотя и снизит популярность президента, оказавшегося на своем посту в неподходящий момент.

Позитивным экономическим следствием терракта следует признать то, что он заставил американские нефтяные корпорации поступиться эгоистическими интересами и снизить цены на нефть, "дав вздохнуть" не только мировой, но и собственно американской экономике.

Но главное - он дал США повод не просто еще раз применить, но качественно углубить применяющуюся ими для привлечения капитала стратегию "экспорта нестабильности". Длительная война с терроризмом, о которой говорит Буш, будет вестись далеко от США - в Евразии. Нанося удар по исламскому терроризму, США объективно будет провоцировать ответ, который в условиях фактически военного времени не может быть слишком сложным и, соответственно, не может наноситься на значительное расстояние. Это значит, что этот ответ будет дестабилизировать в первую очередь страны, находящихся вблизи от "исламской дуги напряженности".

Таким образом, с экономической точки зрения "американская месть" явится продолжением политики дестабилизации конкурентов при помощи одновременного укрепления и раздражения "исламского фактора". В 1999 году она была с сокрушительным успехом применена против Европы; теперь масштабы дестабилизации расширятся на всю Азию, и бегство капиталов из США быстро сменится многократно усилившимся бегством капиталов уже на их территорию. (Стоит обратить внимание, что умелая дестабилизация натовцами ситуации в Македонии привела к бегству капитала из США в основном в страны, не входящие в еврозону).

Воспрепятствовать этому могут только новые удары по территории США, но, несмотря на истерию, нагнетаемую американскими политтехнологами, такие удары маловероятны. Исключительная сложность подготовки практически исключает возможность повторного удара. Он технологически возможен, только если его будут наносить представители американских спецслужб, но очевидность этого превращает такой удар в аналог явки с повинной и самоубийства, что делает его практически невозможным (кроме того, спецслужбам просто незачем наносить повторный удар, так как все возможные цели, включая дискредитацию Буша, уже достигнуты).

Наконец, восстановление разрушений и массовая скупка средств обеспечения безопасности обеспечат инвестиционному и потребительскому спросу США определенный поддерживающий эффект.

Этническая проблема достигла в США катастрофических масштабов на президентских выборах 2000 года, когда общество оказалось разделено строго пополам - и строго по этническому принципу.

Катастрофа сплотила основные этнические группы США и выплеснула энергию межэтнической вражды (в том числе в форме погромов и убийств) на незначительные во внутриполитическом плане группы арабов и особенно сикхов. (Существенно, что россияне продемонстрировали несравненно больший уровень цивилизованности, чем американцы - в аналогичных обстоятельствах сентября 1999 года и речи не было о чеченских погромах).

Внутриполитическая проблема заключалась в недостаточной легитимности Буша, вызванной как неубедительным подсчетом голосов на выборах, так и, как это ни фантастично звучит, неконституционностью самой процедуры президентских выборов при помощи коллегии выборщиков.

Терракт заставил Гора, менее года назад отозвавшего свои поздравления с победой, публично присягнуть Бушу и надолго исключил саму возможность политической оппозиционной деятельности.

Кроме того, терракт дал республиканцам прекрасный повод для проведения вожделенной "глубокой чистки" силовых структур от целых групп, недостаточно тесно связанных с ними в политическом отношении.

Технологическая проблема заключается в том, что крах в апреле 2000 года рынков акций высокотехнологичных компаний разрушил сложившуюся к тому времени в США модель стимулирования технологического прогресса. Единственной возможной альтернативой стало государственное финансирование, символом и одним из основных инструментов которого стала программа ПРО. Она имеет в первую очередь не военное, но экономическое значение, так как является важнейшим способом поддержания технологического лидерства и, соответственно, экономического доминирования в мире.

Однако широкий международный протест и отсутствие единодушной внутренней поддержки тормозили программу ПРО, подрывая тем самым конкурентоспособность США.

Вызванное террактом общее помешательство на безопасности при минимальной политтехнологической корректировке способно переломить сегодняшнее скептическое отношение американского общества к ПРО. Сопротивление же "мирового сообщества" американским оборонным инициативам сегодня попросту невозможно, так как будет иметь слишком много общего с пособничеством террористам.

Таким образом, все помехи ПРО могут быть сметены.

Наконец, геополитическая проблема США заключалась в том, что мирный распад СССР лишил оправдания их мировое доминирование и создал объективную угрозу их статусу сверхдержавы. Сверхдержава осуществляет военно-политическую защиту своих союзников, в обмен на которую те ограничивают свою экономическую конкуренцию с ней. В результате она получает двойной выигрыш: с одной стороны, от ограничения конкуренции, с другой - от технологического лидерства, являющегося естественным следствием концентрации военных расходов (именно они, как показывает практика, служат наиболее эффективным способом стимулирования технологического прогресса).

Этот выигрыш существует, пока существует достаточно серьезная внешняя опасность. Распад СССР по кровавому югославскому сценарию (такие проработки делались) плавно заменил бы "советскую военную угрозу" угрозой "постсоветского хаоса" и не просто сохранил, но значительно укрепил бы оправдание глобального доминирования США: они остались бы единственным защитником человечества от опасности, исходящей с территории бывшего СССР, от волны террора и насилия.

Относительно мирный распад СССР разрушил эти планы, и глобальное доминирование США утратило оправдание. США перестали выполнять необходимую остальным странам миссию, ради которой те умеряли бы свою конкуренцию с ними и так и не смогли найти ей замену. Попытки назначить нового "общечеловеческого врага" успехом не увенчались: Россия была слишком слабой и дружелюбной, Ирак - слишком незначительным, Китай - слишком тесно связанным с Европой и слишком сильным, а террористы, как блохи, у каждого были свои. В результате и Европа, и Китай, и арабский мир начали преследовать собственные интересы, бросая США вызов в самых разичных сферах.

И все сегодняшние проблемы США - оттого, что 10 лет назад из-за разумности и стойкости народов нашей Родины они "потеряли темп".

Чудовищное и очень американское по своей наглядности и телегеничности злодеяние вернуло "цивилизованному человечеству" общего врага, а США - оправдание их доминирования. Дошло до того, что они получили военную инфрастуктуру в еще недавно казавшейся недосягаемой для них Средней Азии, начав процесс вытеснения оттуда России и недопущения туда Китая (весьма вероятно, что они уже не уйдут оттуда или, уходя, в рамках концепции "управляемой дестабилизации расширением исламского влияния" передадут эту инфраструктуру своим союзникам по НАТО - туркам).

При этом США находятся в лучшем положении, чем в период "холодной войны", так как враг, в отличие от тогдашней ситуации, не только не самоочевиден, но, напротив, невидим для всех, кроме сверхдержавы, которая обладает монополией на определение, а по сути - на назначение этого врага.

Российские наблюдатели, как правило, не отдают себе отчет в том, до какой степени для американского общества важны юридические формулировки. Декларация о "войне", воспринятая россиянами как метафора, оживляющая воспоминания о Великой Отечественной и о страхе перед ядерной катастрофой, для самих американцев имеет четкий юридический смысл.

В мирных условиях подозреваемого надо поймать, доставить в суд, дать ему адвоката и выслушивать его не вполне удобные высказывания (случай Милошевича). Более того: подсудимый может доказать свою невиновность (случай Димитрова) или продемонстрировать убежденность (случай Маквея). Все это сложно, недостаточно надежно и, в конце концов, слишком долго, - а общественное мнение нуждается в шоу "Месть" (характерно, что американцы не говорят о "возмездии") прямо сейчас.

Состояние же войны позволяет полностью отмести все демократические формальности (существенно, что США вообще понимают "права человека" как привилегию американцев и европейцев; их толерантность существует "только для белых") и осуществлять демонстративное наказание "плохих парней" в те сроки, когда это нужно, исходя из внутриполитической ситуации, и без каких-либо доказательств (представленные союзникам, а затем и России "доказательства" могут быть признаны таковыми лишь судом).

В самом деле: бен Ладен был объявлен виновником терракта задолго до предъявления (а если исходить из здравого смысла, то и до сбора) доказательств. То, что в конце концов они были предъявлены в первую очередь союзникам США, может иметь (помимо демонстрации отделения "агнцев от козлищ" и запугивания всех относительно самостоятельных стран) только одну цель: проверку степени убедительности этих доказательств на заведомо лояльной и польщенной аудитории с целью их последующей доработки.

Существенно, что в результате терракта один человек - президент США Буш - подменил собой Совет безопасности ООН, при полной поддержке мирового сообщества присвоив себе такие его неотъемлемые функции, как определение агрессора и выдачу санкции на применение против него силы.

При этом изменения психологии не произошло. США остались прежними, и об их неготовности к международному сотрудничеству свидетельствует осознанный отказ от помощи российских спасателей, который, с учетом опыта МЧС, стоил американскому народу как минимум десятки человеческих жизней. Террористы убили тысячи людей, но как минимум десятки убиты высокомерием администрации США, показавшей, что она не хочет быть ничем обязанной другим странам.

Это чудовищно, но вполне логично: сверхдержава в мировой системе координат находится непосредственно между Господом Богом и остальным человечеством. Ситуация, в которой какая-либо страна может хоть в чем-то помочь сверхдержаве, то есть хоть в чем-то встать на один уровень с ней, объективно подрывает ее престиж, снижает самооценку ее общества, ставит под сомнение ее лидерство.

Администрация США думала долго - почти двое суток, но сделала правильный выбор, заплатив за сохранение правильного самоощущения американского общества жизнями десятков сограждан.

На этом драматическим фоне решение стратегических проблем Израиля выглядело просто новогодним подарком.

Безысходный конфликт с палестинцами, подогреваемый эгоистичными настроениями различных групп влияния в американском обществе и весьма сильным в израильском обществе "комплексом вины" перед арабами, а также постепенное изменение настроений мирового сообщества в пользу арабов (с осуждением применения силы Израилем) углубила раскол в мировом сионистском движении, усилив позиции тех, кто считал необходимым отказаться от систематической поддержки Израиля, перестав расходовать на это средства американской общины.

В перспективе это создавало угрозу самому существованию Израиля; война США с исламским терроризмом стала для него спасением в прямом смысле этого слова.

2.3. Азия: временное избежание глобальной дестабилизации

Руководство США, к счастью, постепенно пришло к пониманию того, что масштабное сухопутное вторжение в Афганистан - военно-политическое самоубийство. Поэтому публичная демонстрация масштабности удара, необходимая для удовлетворения общественных ожиданий, будет сочетаться с локальностью операций, заключающихся, вероятно, в ограниченных бомбардировках и диверсионных действиях спецназа.

Однако даже такой удар США по Афганистану в условиях экспансионистского мироощущения "Талибана" и радикального ислама в целом взорвет ситуацию в тех странах Азии, с территории которых он будет наноситься - в Пакистане или постсоветских государствах Средней Азии. Именно по этой причине Саудовская Аравия, правящая верхушка которой давно уже не пользуется уважением населения7, в конце концов отказалась предоставлять свою территорию для американского удара по Афганистану.

Принятие аналогичного решения руководством Пакистана позволило избежать социально-политического взрыва, глубокой дестабилизации ситуации и прихода к власти в этой стране мусульманских фундаменталистов (если прямо не представителей "Талибана"). В этом случае в центре Азии была бы создана зона исламской нестабильности, подобная той, которую США в результате десятилетних усилий создали на месте бывшей Югославии. Югославская зона нестабильности подрывает конкурентоспособность Европы, азиатская подорвет конкурентоспособность не только стратегического конкурента США - Китая, но и Индии и России, которые пытаются (с большим или меньшим успехом) реализовывать собственную, не навязанную США модель экономического развития.

Этот сценарий был бы особенно опасен из-за наличия у Пакистана ядерного оружия; вероятно, именно страх перед ним и вынудил США не оказывать на Пакистан чрезмерного давления с целью допуска американских войск на его территорию и глубинной дестабилизации всего региона. Таким образом, ядерное оружие вновь выступило в роли "великого миротворца".

Однако отказ от пакистанского направления дестабилизации не означает спокойствия Азии: "балканский сценарий" может реализоваться в другой части региона, не защищенной ядерным оружием, - в Средней Азии.

Военные успехи талибов в период, предшествовавший терракту в США, позволяли всерьез опасаться полной ликвидации Северного альянса, за которым неминуемо последовал бы перенос пламени радикальной исламской революции в государства Средней Азии. Нищета и неграмотность населения в сочетании со слабостью властей и сохранением высокого потенциала этнических конфликтов (несмотря на этническую отделенность пуштунов, составляющих основу "Талибана" и ощутимую часть населения Пакистана, от чуждых им народов Средней Азии) делают этот регион "пороховой бочкой" в значительно большей степени, чем во время Ошской резни и даже гражданской войны в Таджикистане. Его дестабилизация на в первую очередь религиозной, а затем уже и этнической почве и переход под контроль талибов - реальная угроза.

Движимые религиозными мотивами, талибы являются экспансионистами по самой природе своего движения. Поэтому с ними невозможно ни соглашение, ни мирное сосуществование. Их прорыв в Среднюю Азию означает дестабилизацию Китая (через неспокойный Синцзян-Уйгурский район, населенный мусульманами и переживший беспорядки конца 80-х годов) и России (через Башкирию и Татарию, а также Северный Кавказ). Но главное следствие - усиление притока наркотиков в Россию, которое придало бы пандемии наркомании новый импульс (число наркозависимых сегодня оценивается в 3 млн.чел.), не оставляющий российскому обществу шансов на выживание. Однозначность позиции России определяется тем, что "Талибан" - это героин. По этой же причине прорыв талибов в Среднюю Азию дестабилизировал бы и Европу.

Если позиция Грузии, заявившей о готовности к приему американских войск для удара по террористам, продиктована ее жесткой антироссийской ориентацией, то аналогичная позиция Узбекистана и Таджикистана вызвана страхом перед талибами. Не стоит забывать, что летом прошлого года Исламское движение Узбекистана едва не взяло Ташкент. Это доказало руководству Узбекистана недостаточность ориентации на военную помощь России и привело его к самостоятельному участию в "шанхайской шестерке", что знаменовало собой начало перехода "под покровительство" Китая. И сейчас, в отличие от Таджикистана, узбекское руководство сотрудничает с США напрямую, минуя структуры СНГ и тем более России.

Сегодня стабильность в Средней Азии зависит от успешности действий Северного альянса. Его решительное и успешное наступление последовало после встреч его руководства с начальником российского Генштаба Квашниным и беспрецедентного совещания Путина в Сочи со всеми руководителями силовых структур, включая ГРУ. Наступление Северного альянса могло быть успешным (особенно после убийства Ахмад-шаха Масуда накануне террактов в США и последовавшего за этим продвижением талибов) в результате как общего замешательства талибов в ожидании ответного удара США, так и действенной помощи России либо Узбекистана8, наконец-то оказанной своему стратегическому союзнику (Северный альянс является им как враг талибов).

В отсутствие обещанной поддержки США наступление Северного альянса фактически захлебнулось (во многом из-за притока добровольцев, в том числе из Пакистана и Чечни). Однако Россия должна понимать, что ее ключевой задачей является локализация войны на территории Афганистана и недопущение ее переноса в Среднюю Азию.

К последнему ведет как ослабление Северного альянса, так и военная активность США с территории государств Средней Азии, которая может взорвать их хрупкую стабильность (после этого США спокойно уйдут, как они уходили из Вьетнама и Сомали, а расхлебывать заваренную ими кровавую кашу придется России). Поэтому принципиально важным является ограничение бомбардировок территории Афганистана американцами только с их баз за пределами региона (например, на о.Диего-Гарсия) и с авианосцев.

3. ОСНОВНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ТЕРРАКТА ДЛЯ РОССИИ

3.1. Основные угрозы и их преодоление

Принципиально важно, что проблемы, стоящие перед Россией в связи с террактом в США, не носят непосредственно экономического характера. Хотя удешевление цен на нефть и ухудшает состояние российской экономики, масштабы его влияния преувеличиваются.

Пример - заявление премьера Касьянова о том, что снижение цены нефти на 1 долл. за баррель стоит российской экономике потери 2, а федеральному бюджету - 1 млрд.долл.. На самом деле экспорт России составляет, по грубой оценке, около 1 млрд.баррелей в год. Изменение цены этой нефти на 1 доллар принесет или отнимет у страны 1 млрд.долл.; при не очень высокой цене нефти федеральный бюджет получит или лишится немногим более 300 млн.долл.; с учетом косвенного влияния на экономическую конъюнктуру - до 700 млн.долл..

Максимальное снижение мировой цены на нефть в 2002 году составит 3,5 долл. за барр. - с заложенных в бюджет 23,5 до 20 долл. за барр.. Это снижение обойдется федеральному бюджету менее чем в 2,5 млрд.долл. - величину серьезную, если забыть, что остатки средств на счетах того же бюджета в августе 2001 года, по данным Счетной палаты, составляли 250 млрд.руб., - эквивалент 8,5 млрд.долл.. Этот резерв - естественно, в случае адекватного поведения правительства - позволяет России просто не заметить негативных последствий от снижения мировых цен на нефть.

Общее же торможение мировой экономики будет, как и в 1996-1998 годах, влиять на развитие России значительно меньше, чем решение или игнорирование ее собственных внутренних проблем.

Поэтому основные проблемы России в связи с террактом носят не экономический, но политический и мировоззренческий характер.

Как представляется, главной опасности - подмены борьбы с терроризмом борьбой с исламом - мы, с помощью в том числе и напуганной арабскими погромами администрации США, успешно избежали (хотя часть прозападной интеллигенции и успела призвать к "крестовому походу всего цивилизованного человечества против секты ислама")9. Помимо того, что такая подтасовка была бы чудовищной ложью, помимо того, что она соответствовала бы американской же политике по использованию исламского экстремизма как орудия борьбы против конкурентов США, такая политика была бы прямым самоубийством в России, которая является не только православной и атеистической, но еще и исламской страной.

Помимо опасности вовлечения во вторую афганскую войну, пусть даже на территории Средней Азии, России, как всегда, грозит две противоположные опасности: избыточной конфронтации с Западом и подчинения ему.

Опасность избыточной конфронтации с Западом в целом избегнута. Несмотря на заявления ультрапатриотов, несмотря на демонстративное вычеркивание руководством США России из списка своих союзников, ни российское общество, ни руководство, ни даже элита не впали в соблазн злорадства - абсолютно разрушительного и потому недопустимого (как страх и зависть) чувства, подрывающего сотрудничество и мешающего использовать возможности США для достижения российских целей в регионе.

Правда, остается еще угроза попытки построения перед растущей угрозой терроризма мобилизационного общества, которая без оздоровления госаппарата сформирует предельно криминализованное полицейское государство. Однако разложение государства зашла так далеко, что до 2004 года нам эта опасность не грозит: госаппарат не способен на осознанные действия.

Сегодня главная опасность - соблазн отказаться от национальных интересов ради сострадания, стыда и химерической надежды на равноправное сотрудничество с США.

Российская элита склонна впадать в тот соблазн до такой степени, что ее представители всерьез рассуждают не только о желательности, но и о возможности вступления России в НАТО в течение 4 лет и с оптимизмом воспринимают намерения американского руководства добиться принятия России в ВТО в сроки, к которым не готов не только российский бизнес, но и, что значительно более важно, российское государство.

Российская элита в массе своей продолжает жить безнадежно ушедшим прошлым и воспринимает Россию как страну, обладающую призраком паритета с США, - в то время как Россия давно уже отброшена в "третий мир". В результате интеллектуальные потуги наших теоретиков все более напоминают попытки моськи предложить слону договор "о взаимном ненаступании".

Российская элита продолжает исходить из соображений разума, в то время как мир живет по законам не разума, а интересов. Интересы же в условиях глобализации, предельно обостряющей конкуренцию, заставляет развитые страны четко делить окружающий мир по принципу "свой - чужой".

Предельно жесткое, выдержанное в духе коммунистической непримиримости 30-х годов заявление Буша "кто не с нами, тот с террористами", - оселок для поляризации мира. Оно свидетельствует о четком осознании объективного самообособления развитых стран, ранее носившего неосознанный характер и проявлявшегося самым разным образом, в первую очередь через жесткий визовой режим и неуклонное усиление протекционизма развитых стран.

Тоталитарная риторика Буша свидетельствует о завершении периода "мирного сосуществования", так как решаемые им задачи решены: главный конкурент - СССР - успешно "задушен в объятиях". Теперь США столкнулись с новым стратегическим конкурентом - Китаем - и новым врагом - излишне жесткой, протекающей в форме террора стихийной реакцией "третьего мира" на их собственную политику - и, как СССР во времена Коминтерна, не имеют цивилизованных инструментов достижения своих целей10.

Заявление министра обороны США Рамсфилда о том, что война будет вестись не против одного района, а против "глобальной сети террористических организаций и поддерживающих их государств", означает действительно объявление войны (хотя и в завуалированной форме) всем, кто не стал союзником США и не отказался от своих национальных интересов в той степени, в которой они противоречат с интересами США.

При этом ни при каких обстоятельствах не следует верить администрации США на слово: объявив о ведении "информационной войны", она тем самым присвоила себе монополию на ложь. Их стратегической мишенью является не бен Ладен, но Китай, и распространение информации о поставках им "Талибану" средств ПВО свидетельствует об уже начавшихся против него операциях.

Россия должна ясно понимать, что она не "свой" и никогда "своим" не станет. Не только потому, что она уже отброшена в "третий мир", но и потому, что российское общество по самой своей природе не поддается вестернизации. Попытки стать "своим" для Запада привели к национальной катастрофе 1992 года, финансово-идеологической катастрофе 1998 и, вероятно, закончатся финансовой катастрофой и политическим катарсисом 2003-2004 годов11.

Сегодня фраза "все мы в одной лодке" больше не имеет отношения к России даже продолжением горбачевских времен "но некоторые в качестве провианта". Трагедия западников в России - в органической неспособности осознать, что она больше не нужна Западу ни в каком качестве - ни как "провиант" (источник финансов и интеллекта для технологического рывка 90-х годов), ни даже как "погранзастава" (по Жириновскому).

А раз Россия не сможет стать "своей", она будет восприниматься как "чужая", представляющая потенциальную угрозу. И степень искренней очарованности руководителей стран Запада невероятными уступками со стороны российского руководства ничуть не уменьшат этого отчуждения, потому что оно носит социально-культурный, а не политический характер. Если бы возможность преодоления этого отчуждения существовала в принципе, она была бы использована в начале 90-х, когда ошалевшие от счастья американцы (народ - так как он был избавлен от страха войны, руководство - так как им в руки свалилось мировое господство) искренне хотели процветания России, - но ничего не могли сделать против объективных условий ее развития.

Поэтому партнерские отношения России с Западом в том смысле, который пытались вкладывать в эти слова Горбачев и Ельцин, невозможны в принципе. Запад будет продолжать с разной степенью цинизма и подлости нарушать свои обещания России, так как услуги от нее будут требоваться ему сейчас, а расплата за них будет привычно переноситься в отдаленное будущее. При этом ясно, что еще один виток "козыревщины", еще один виток отказа от национальных интересов ослабленная Россия просто не выдержит.

Вероятно, нас еще ждут жесткие и сопровождаемые угрозами требования прекратить грозящие западным корпорациям конкуренцией со стороны России отношения с арабским миром, в первую очередь Ираком и Ираном.

При этом основной проблемой России будет отстаивание национальных интересов в неявной форме, исключающей любые возражения, которые будут рассматриваться Западом как провоцирование прямой (или косвенной) агрессии со стороны развитых стран, в первую очередь США.

3.2. Выдающаяся победа российской дипломатии:

комфортный уход с арены мировой политики

Путин блистательно начал движение по этому пути, фактически склонив Запад к сотрудничеству с Россией.

Те специалисты-международники, которые сожалеют о якобы упущенных возможностях торга с США и проводят параллели с политикой безоглядных уступок Горбачева и Ельцина, забывают, что Россия имеет сегодня качественно меньший ресурс для ведения дипломатического торга, чем в те времена.

США вошли бы в Среднюю Азию все равно, - в силу страха руководства среднеазиатских государств перед талибами, - но лишь сохранение сотрудничества России с США в Средней Азии позволяет надеяться на ограничение американской военной активности уровнем, который не приведет к исламскому перевороту в этих государствах.

Те, кто считает, что Путин мог сначала выдвигать условия, а уже потом предлагать помощь в зависимости от степени принятия этих условий, забывает, что в сегодняшнем мире США не ищут, а назначают террористов. Стремительные соболезнования американскому народу, минута молчания и выступление в Бундестаге в стиле "лучшего немца" Горбачева не просто выразили искреннюю солидарность россиян, но и гарантировали Россию от обвинений в пособничестве террористам по крайней мере на ближайший год (и не только от военных ударов, но и от финансовых санкций по линии ФАТФ12).

Необходимо учесть, что, по свидетельству Бжезинского, традиционно выбалтывающего реальные мотивы американской внешней политики, "е следует ожидать никакой финансовой и политической оплаты со стороны США за участие в этой кампании, так как безопасность нужна всем". В переводе на русский - единственно приемлемой для США формой оплаты стран, помогающих им, является сохранение их собственной безопасности, - причем не столько от ударов террористов, сколько от ударов самих США (в рамках провозглашенной Бушем парадигмы "кто не с нами, тот против нас").

Сконцентрировавшись на сотрудничестве с США по важным для обоих сторон поводам и отстранившись от болезненных и нерешаемых для России проблем вроде ПРО, расширения НАТО и ЕС, Путин тем самым незаметно и плавно отвел Россию с мировой арены на положение региональной державы, соответствующее остаткам ее ресурсов - как экономических, так и собственно внешнеполитических. Единственный сохранившийся ресурс России - ядерное оружие - является аргументом только в том случае, если его обладатель действительно способен применить его. Поэтому на весах мировой политики одна пакистанская боеголовка весит больше, чем тысяча российских.

Отступление России на региональный уровень произошло настолько грациозно, что даже не было осознано российским обществом, спасенным от неминуемого в противном случае перенапряжения (нелишне вспомнить, что АПЛ "Курск" именно "загоняли", стремясь в максимально полной мере "продемонстрировать флаг" в знак сохранения России как мировой державы).

Этот маневр Путина сохранил России ресурсы для модернизации; сможет ли он воспользоваться ими - отдельный вопрос, не являющийся темой данной работы.

3.3. Приближение к мировоззренческому катарсису

Реакция населения на терракты в США свидетельствуют о здоровом скептицизме по отношению к ним и их политике. Принципиально важно, что этот скептицизм не переходит во враждебность и злорадство.

По данным ВЦИОМа, терракты в США незначительно улучшили отношение россиян к США: доля относящихся к ним хорошо выросла с 69% в мае до 71% в сентябре 2001 года (в феврале 2001 года таковых было лишь 59%), доля относящихся плохо - снизилась с 23 до 20% (в феврале - 27%). В целом отношение к США осталось в рамках "коридора" последних 4 лет (он был нарушен лишь раз - во время войны в Косово). Об этом же свидетельствует и пренебрежимо малая доля испытавших "удовлетворение" от террактов: 4% в Москве 12-13 сентября, 5% в России 21-24 сентября.

Отличия в результатах двух опросов отражают не только изменение в позиции населения в течение 10 дней (так, доля испытывающих наиболее сильное чувство - возмущение - снизилась с 52 до 38%), но и различие менталитета Москвы и России (первый опрос проводился только в Москве). Поэтому различия в результатах двух опросов нельзя трактовать однозначно.

Уже 12-13 сентября о террактах знали все ("ничего не слышали" о них 0%). Наиболее распространенной реакцией на терракты стало сначала возмущение (12-13 сентября - 52%), а потом - сочувствие (21-24 сентября - 54%). Чувство тревоги испытывало 29 и 34% соответственно, страх - 28 и 25%, недоумение - 11 и 13%. "Структура чувств", испытываемых населением (за исключением естественного угасания возмущения), не изменилась.

Мотивами террористов россияне считают прежде всего религиозный фанатизм и ненависть к США - по 45% (можно было указывать несколько мотивов). Чувство мести за бомбардировки или преследования - 29%, безумие - 26%, зависть к богатым странам - 13%, неприятие всей современной цивилизации - 9%. Мотивы делятся на иррациональные (безумие, фанатизм и неприятие цивилизации) и рациональные (остальные, связанные с ростом разрыва между богатыми и бедными странами и насилием США). С небольшим перевесом - 87 против 80% - россияне склоняются ко второму.

Они категорически не приемлют саму идею террора; лишь 11% считает, что террористам "нельзя отказать в героизме, поскольку они жертвуют своей жизнью во имя идеи", а 78% считает их "жестокими фанатиками, наносящими трусливые удары из-за угла". Это особенно наглядно свидетельствует о жестком неприятии терроризма, если обратить внимание на то, что повод опроса - терракт с участием смертников - и формулировка вопросов подталкивала к первому ответу (трудно назвать "трусливым" человека, который действительно "жертвует своей жизнью").

[ Next Thread | Previous Thread | Next Message | Previous Message ]

Replies:

Post a message:
This forum requires an account to post.
[ Create Account ]
[ Login ]
[ Contact Forum Admin ]

Forum timezone: GMT+2
VF Version: 3.00b, ConfDB:
Before posting please read our privacy policy.
VoyForums(tm) is a Free Service from Voyager Info-Systems.
Copyright © 1998-2019 Voyager Info-Systems. All Rights Reserved.